2016. Т. 17. № 4

Работа полицейских над тем или иным правонарушением направляется представлениями о критериях оценивания эффективности их деятельности (police performance). Различные дела, поступившие в разработку, имеют в глазах полицейских неодинаковую ценность и обрабатываются с разным рвением.
Подход институциональных логик связывает порядки обоснования ценности с интересами, верованиями, миссией институциональных акторов, а также с той культурно-материальной средой, в которой они действуют. Применение этого подхода для структурирования эмпирических данных, полученных в 2010−2016 гг. в ходе глубинных интервью с сотрудниками полиции, выпускниками Московского университета Министерства внутренних дел Российской Федерации имени В. Я. Кикотя (МосУ МВД России имени В. Я. Кикотя), проходящими трудовую практику в полицейских подразделениях, а также в ходе анализа дискуссий в интернет-сообществе российских полицейских, позволяет идентифицировать четыре институциональные логики: ведомственную, клановую, квазирыночную и профессиональную. Именно они задают критерии оценки ценности, на которые в разных ситуациях ориентируются полицейские. Демонстрируется, что работа над правонарушением в глазах полицейских имеет цену, выраженную либо «в палках», либо в признании со стороны начальника или коллег, либо в форме изменения профессиональной самооценки и репутации, либо в деньгах. При этом данные позволяют говорить о том, что, хотя на уровне правоохранительной системы в целом между институциональными логиками существует определённая иерархия, в каждом конкретном случае порядки обоснования ценности конкурируют друг с другом, и в зависимости от обстоятельств «дела» проблема множественности логик оценивания может решаться полицейскими по-разному. Результаты исследования проливают свет на механизмы и обстоятельства принятия рабочих решений полицейскими, затрагивают вопросы неформальной экономической деятельности сотрудников полиции, а также помогают акцентировать дисфункциональные стороны реформы полиции в России.

Авторы статьи ищут структурные основания успеха в коллективных проектах. В данной работе они продолжают использовать ранее разработанные ими понятия «структурные складки» и «продуктивное напряжение», однако делают шаг вперёд в своём подходе, не ограничиваясь рассмотрением социальной структуры, а включив в анализ когнитивные переменные. Статья посвящена исследованию социологических факторов, объясняющих, почему творческим командам удаётся создавать игры-события ― культурные продукты, которые не только стоят особняком как самобытные, но и признаны критиками выдающимися. Авторы выстраивают свою работу на понятии «структурные складки» как сетевом свойстве сплочённой группы, отдельные члены которой одновременно являются членами другой сплочённой группы. Гипотеза состояла в том, что эффект воздействия структурных складок на вероятность создания игры-события будет особенно сильным в том случае, когда пересекающиеся группы когнитивно разнородны. Измерив социальную дистанцию независимо от когнитивной, а самобытность — независимо от признания критиков, авторы тестируют свои гипотезы о структурных складках и когнитивном разнообразии на основе анализа команд, собиравшихся для производства 12 422 видеоигр, а также 139 727 карьер разработчиков видеоигр. Когда структурные складки дополнены когнитивным разрывом, они способны направлять и мобилизовать продуктивное напряжение правил, ролей и кодов, которые способствуют успешной инновации. Сетевые связи служат не только трубами и призмами, но и источником инструментов и напряжения.

Представляемая книга «The Moral Economy» («Моральная экономика») отчасти опирается на материалы Кастловских лекций, прочитанных Самуэлем Боулзом в Йельском университете, и является результатом 30-летней работы автора над вопросами культурных эффектов рынков и стимулов. В книге Боулз предлагает новую политическую парадигму, отличительная черта которой — отказ от модели Homo economicus в пользу подхода к «людям как они есть». Такой подход, по мнению автора, делает возможным синергию между стимулами и ограничениями, с одной стороны, и этическими и альтруистическими мотивами реальных людей — с другой. Автор уверен в том, что только те рыночные экономики, которые не отвергают своей культурной основы и людских добродетелей, способны работать хорошо.
Журнал «Экономическая социология» публикует первую главу книги — «The Problem with Homo economicus» («Проблема с Homo economicus»), — в которой автор пытается убедить читателей, что экономическая модель человека не годится в качестве ориентира при разработке политического курса или организации бизнеса. Согласно Боулзу, на то есть две причины: во-первых, материальные стимулы не являются гарантией хорошего управления, а во-вторых, политика, которая опирается на модель эгоистичного и аморального человека, создаёт условия для его господства в реальности. В выстраивании аргументации автор обращается к широкому кругу философской, политической и экономической литературы. При этом книга легко читается благодаря увлекательным историям и жизненным примерам.

Данная работа представляет собой результат эмпирического исследования благотворительности малого и среднего бизнеса в российском малом городе. Под благотворительностью бизнеса в статье понимается несистематическое оказание бизнесом помощи нуждающимся. Цель работы — выявление мотивов и барьеров участия малого и среднего бизнеса в благотворительности. Для объяснения существования и развития благотворительности малого и среднего бизнеса используются критическая тео-рия, теории солидарности, а также модели обмена привилегий на лояльность. Критическая теория интерпретирует консенсус между бизнесом и его стейкхолдерами через формирование идеологии, выгодной бизнесу. Благотворительность бизнеса рассматривается как средство построения положительного имиджа, приносящее выгоды для бизнеса в долгосрочной перспективе. Теории солидарности объясняют благотворительность существованием норм «общинности», которым должен соответствовать предприниматель, будучи членом местного сообщества. В модели обмена привилегий на лояльность, основанной на идее патримониального господства (М. Вебер), благотворительность объясняется наличием ресурсных обменов между властью и местным бизнесом. Эмпирической базой исследования являются 21 полуструктурированное интервью с руководителями малого и среднего бизнеса и 13 интервью с руководителями некоммерческих, бюджетных организаций, c представителями власти, местными СМИ. Исследование было проведено в 2015−2016 гг. в одном из российских малых городов путём двух выходов в поле. Установлено, что в рамках покрытого выборкой поля существование или отсутствие благотворительности бизнеса зависит от выстраивания баланса отношений между бизнесом, локальным сообществом и местными властями. Объёмы и устойчивость благотворительности отличаются в зависимости от того, какой из секторов оказывает влияние на благотворительность. Так, локальное сообщество в малом городе задаёт стабильный социальный порядок осуществления благотворительности, однако личная благотворительность невелика по масштабам. Наиболее же устойчивые и значимые благотворительные пожертвования возможны при запросах власти. Однако такие запросы осуществимы только при наличии ответных ресурсов бизнесу со стороны властей.

Почему одни компании более успешны, нежели другие? Поиску ответа на этот вопрос посвящены многочисленные исследования в менеджменте, экономической теории и социологии. Однако из-за отсутствия универсальной концептуализации самого понятия и несовпадения методологических предпосылок наблюдаются серьёзные расхождения в объяснении причин успеха. В результате в организационных исследованиях нет консенсуса ни по поводу того, что считать индикатором успеха компании, ни о том, как его измерить. В начале обзора разбираются трудности использования категории «эффективность» (effectiveness) в исследовании поведения фирм, анализируются потенциал и ограничения альтернативного термина ― «результативность» (performance). Затем предпринята попытка систематизировать теоретические наработки в области стратегического менеджмента и социологической теории организаций. Внимание к стратегическому менеджменту обусловлено тем, что данное ответвление менеджмента фактически сформировалось вокруг вопроса о том, почему одни компании превосходят другие. В отличие от своей интеллектуальной предшественницы ― индустриальной экономики, ― стратегический менеджмент переносит акцент на деятельность и структуру фирмы как на фактор, обусловливающий различия в результативности компаний. Рассматриваются два центральных конструкта в стратегическом менеджменте ― стратегии и ресурсы фирмы. В первом случае речь идёт о теории стратегического выбора (strategic choice) и о теории обстоятельств (contingency theory), а во втором ― о доминирующей на текущий момент теории ресурсной зависимости (resource-based view). В отличие от стратегического менеджмента, организационные исследования в социологии объясняют успех компаний, опираясь на внешние факторы, так или иначе анализируя эффект среды. Темы выживания фирм, их успешной адаптации явно или имплицитно затрагиваются сразу в нескольких аналитических перспективах экономической социологии ― в сетевом, экологическом и институциональном подходах. В заключение в обзоре обсуждаются методологические сложности изучения результативности компаний, которые требуют от исследователей создания композиционных моделей объяснения успеха фирм, учитывающих синергетический эффект как внутренних, так и внешних факторов.

Рецензия посвящена коллективной монографии «Как становятся профессорами: академические карьеры, рынки и власть в пяти странах», вышедшей в издательстве «Новое Литературное обозрение». Авторы объёмного издания преследовали две цели. Во-первых, подготовить путеводитель по академическим карьерам во Франции, в Германии, США, Великобритании и России для молодых социологов, задумывающихся о своём профессиональном пути. Опираясь на различные источники (материалы интервью, вторичные данные, автоэтнографию), авторам удалось представить институциональную историю формирования академической социологии как профессии и описать эволюцию ключевых переходов в трудовой биографии социологов пяти стран. Во-вторых, сравнив и обнаружив определённые различия в институциональных и внеинституциональных механизмах найма социологов, авторы предлагают теоретическое объяснение этих различий, используя категорию «оптические системы» как культурную рамку, через которую те или иные агенты, обладающие ресурсами и мотивами, смотрят на университеты. Поскольку, по мнению авторов, в основании динамики академических миров лежит смена «словарей подозрений», оптические системы позволяют хотя бы на время справиться с всеобщим недоверием и страхом быть обманутым «благородными жуликами». В рецензии дан краткий разбор отдельных глав книги, описаны безусловные достоинства монографии и её условные недостатки. В книге поднимается несколько важных тем, обсуждаемых сегодня в экономической социологии на разных эмпирических примерах: взаимосвязь морали и рынков; как работают стимулы и как наблюдать их эффекты; являются ли институты заменителями доверия. Несмотря на провокационность отдельных тезисов, разоблачительность комментариев и дискуссионный характер выводов, книга, безусловно, заслуживает прочтения всеми, кто так или иначе вовлечён в современную систему высшего образования и науки, — нынешними и будущими академиками, чиновниками, управленцами и, конечно, теми, кто именует себя экспертами.

Новый сезон еженедельных семинаров Лаборатории экономико-социологических исследований стартовал 6 сентября 2016 г. Докладчиком на первом семинаре выступил заведующий лабораторией и первый проректор НИУ ВШЭ, д. э. н. В. В. Радаев. Его выступление было посвящено проблеме связи отдельных эмпирических исследований с крупными темами в социологии. Радаев предложил искать темы, которые, с одной стороны, не оторваны от эмпирической реальности, а с другой — связывают множество разнородных объектных сфер. В качестве примера такого подхода был продемонстрирован проект исследования, где значительное снижение объёма потребления алкоголя поколением Millennials (родившиеся в 1982–1999 гг.) связывается с более масштабными социальными сдвигами и, возможно, свидетельствует о постепенном уходе «советского простого человека» с позиции доминирующего социального типа. Потребление алкоголя было выбрано в качестве индикатора, поскольку этот товар тесно связан со множеством сфер жизни — со здравоохранением, политикой, экономикой, повседневной коммуникацией и др. Проблема заключается в том, что поколения, предшествующие Millennials, при скудном предложении и плохом качестве алкогольной продукции потребляли и потребляют её примерно в два раза больше, чем Millennials, хотя общая ситуация для них значительно лучше. Применив когортный анализ для описания этого парадокса, В. В. Радаев объяснил его крупными социокультурными изменениями в постсоветской России.
Доклад вызвал оживлённое обсуждение, которое затронуло как методическую сторону исследования, так и его общеметодологическую направленность. В обсуждении приняли участие сотрудники ЛЭСИ Е. С. Бердышева, Д. Х. Ибрагимова, А. Б. Круглова, О. Е. Кузина, А. В. Шевчук и др., а также студенты НИУ ВШЭ.

Gabriel Abend discusses his interest in the sociology of morality and the main ideas of his book The Moral Background: An Inquiry into the History of Business Ethics [Abend 2014]. According to Abend, the business ethics discipline and its growing popularity at business schools deals not only with the tension between making money and being ethical, but with the preconditions which enable moral life: the moral background.
Abend states that studying moralities and moral action in the social sciences is usually viewed through the lens of the first one, behavioral level, and the second one, normative level (moral and immoral behavior and norms, respectively), which, taken together, constitute first-order morality. Abend also points out that the “moral background” should be suggested as the third level, or second-order morality, which underlies and supports first-order morality through six dimensions. These include: the reasons for first-level morality support, the existing concepts repertoire, the subject of the moral evaluation, proper moral methods, the objectiveness of morality, and metaphysical conceptions. Some of these dimensions have a society-level organization, such as the conceptual repertoire for speaking about moralities in different languages, and some dimensions have an individual-level organization, such as the objectivity or relativity of first-order morality.
Abend identifies two types of moral background that he describes as the “Christian Merchant” and the “Standards of Practice”. The “Christian Merchant” type can be characterized as an ethics of being, developing certain features of character and moral objectivism. The “Standards of Practice” is an ethics of doing, which sustains moral relativism and emphasizes moral actions with no particular attention to their motives. The “Standards of Practice” type has found its way into business schools’ curricula as a business ethics discipline that believes morality can be taught by using case studies. This approach, while maintaining the principles of corporate social responsibility, can have negative effects on society and the economy. As long as corporations suggest that ethics pays and act morally only to make a profit, there is a risk that without the payoff, they will stop acting morally. This fact causes questions to surface, not only about corporate social responsibility and ethical behavior in business, but ultimately about values and the place of morality in society at large.