2017. Т. 18. № 1

Представляемая книга является вторым томом классического труда Макса Вебера «Хозяйство и общество», который впервые переведён на русский язык в полном объёме. В томе II раскрывается становление структур рациональности, регулирующих функционирование общностей на разных этапах их исторического существования. Здесь даны определения таким концептам, как домашняя общность, ойкос, этнические и политические образования, в частности партии и государства.
Журнал «Экономическая социология» публикует одну из глав тома II «Общности» — «Хозяйственные отношения общностей (хозяйство и общество) в основных чертах». Глава вводит в проблематику общностей; в ней выделяются разные типы общностей на основе зависимости их структуры и экономической функции. Также объясняется идея закрытия и открытия общностей. В заключении предлагается анализ типов удовлетворения финансовых потребностей общностного действия, в результате чего поднимается вопрос о том, какие из этих типов в большей степени соответствуют рациональному капиталистическому хозяйству.

Борьба представителей западной похоронной индустрии с профессиональной стигматизацией привела к тому, что похоронный бизнес стал открытым, публичным и социально ответственным. В то же время российский рынок ритуальных услуг по-прежнему окутан устрашающими мифами и негативными стереотипами. Представители российской похоронной индустрии избегают любых форм публичности. Это приводит к открытой стигматизации профессии. Почему сложилась подобная ситуация? Можно ли предположить, что стигматизация поддерживается самим профессиональным сообществом?
На основе авторских этнографических заметок, собранных в полевом дневнике, в результате проводимого на протяжении года включённого наблюдения в одном из центральных регионов России, предпринимается попытка ответить на эти вопросы. Статья состоит из трёх частей. Вначале будут показаны распространённые модели похоронного рынка на примере таких стран, как США, Франция и Швеция, и обозначены принципиальные отличия российской модели. Во второй части статьи автор описывает региональное ритуальное агентство и его владельца. Третья часть статьи характеризует рядовых работников рынка ритуальных услуг.
В качестве вывода предлагается следующее: российский рынок ритуальных услуг можно интерпретировать в терминах концепции неопределённости Дэвида Старка. В фокусе регионального похоронного рынка неопределённость выражается в контролируемой дисфункциональности инфраструктуры, слабой и стихийной институционализации и превалировании неформальных практик в поддержке связей сети. В дополнение к этому сама по себе профессиональная структура довольно закрыта для входа новых игроков и иерархизирована по криминальному принципу. Таким образом, сама структура ритуального рынка способна к эффективному функционированию только в случае сохранения статуса неопределённости. Это состояние поддерживается с помощью контроля информации, а стигматизация является инструментом сохранения профессиональной структуры.

Работа посвящена изучению феномена переработок у офисных служащих. Статистические данные показывают, что многие россияне работают больше 40 ч в неделю, то есть законодательно закреплённого максимума, уходящего корнями в период массовой распространённости физического труда. Возрастающая доля третичного и четвертичного секторов экономики наталкивает на гипотезу о том, что «нормальная» 40-часовая рабочая неделя является избыточным ограничением рабочего времени, и сами работники воспринимают норму иначе. Согласно имеющимся исследованиям, феномен переработки может быть результатом как личностных особенностей индивида, так и институциональных и экономических изменений.
На основе 22 глубинных интервью был осуществлён анализ мотивов переработок, а также представлений офисных служащих о «нормальной» продолжительности рабочего дня и о границе между нормированным трудом и переработкой.
Выяснилось, что представления служащих о том, что такое переработка, существуют не только в категории часов. Помимо формальной переработки — труда сверх предусмотренных заключённым договором часов, существует и неформальная, которая определяется трудящимися как ощутимое и нежелательное нарушение привычного образа жизни, баланса между работой и личным временем, что приводит к психологической и физической усталости, а в результате к потере «вкуса к жизни». Также в статье представлена классификация причин и мотивов, приводящих к переработкам в среде офисных служащих. Выделены следующие мотивы: экономические (обеспечение карьерного роста или стабильности), социальные (следование нормам корпоративной культуры), психологические (избегание домашних проблем). Особое внимание уделено анализу институциональных условий труда (особенностям организационной структуры), которые могут быть причиной переработок.

Данный обзор представляет характеристику и анализ исторических форм потребительского кредитования. Теоретической базой обзора является культурная и социальная история потребительского кредита — новое междисциплинарное направление, предлагающее альтернативный подход к изучению и пониманию роли, которую кредит в разных странах и в разные исторические периоды играет в жизни людей. В рамках этого подхода в центре внимания оказываются тесные связи между кредитом и отношениями в сообществе, изменения повседневных практик, вызванные распространением потребительского кредитования, и сдвиги в восприятии кредита, его принятии или отторжении. Особый акцент делается на выявлении различий между формами кредитования в разных странах и в разные исторические периоды. Культурная и социальная история кредита представляется наиболее удачным подходом для рассмотрения форм потребительского кредитования в их исторической изменчивости.
Очертив проблемное поле истории кредита, автор рассматривает институциональные условия формирования современных форм кредитования: законодательство, более или менее строго регулировавшее долговые отношения, и уже существовавшие формы кредита, такие как ломбарды, малые займы, рассрочка, семейные займы и кредиты по «открытой книге». Затем анализируется развитие потребительского кредита в США, где ключевыми процессами были легализация и легитимация малых займов, распространение продаж в рассрочку и эволюция форм кредитного учёта, и в Европе, где наибольший интерес представляют чековые системы кредитования (особенно реализованная Provident Clothing and Supply Company в Великобритании), не имевшие аналогов в Америке. Далее уделяется внимание критике кредита, возникающей на протяжении его развития. Основными направлениями противостояния кредиту были критика с этических позиций и критика кредита как проявления капитализма и американской экспансии. В заключении обосновывается значимость исследований по истории кредита как для выстраивания экономических и социологических аргументов в этой области, так и для понимания сложности и многогранности путей, приведших к формированию тех институтов, которые сегодня называются потребительским кредитованием.

Новая книга эконом-антрополога Стивена Гудемэна посвящена анализу баланса корысти (self-interest) и взаимности (mutuality) в экономических отношениях и основывается на широком этнографическом материале, собранном автором и его коллегами в разные годы XX века. В качестве теоретической схемы Гудемэн предлагает модель пяти институциональных сфер — домохозяйства (house), сообщества (community), торговли (commerce), финансов (finance) и глобальных финансов (meta-finance). В данной модели сочетание торговли, финансов и глобальных финансов характеризует состояние современного капитализма. С одной стороны, сферы представляют собой историческую последовательность, отражающую изменения в скорости, количестве, уровне абстракции экономических трансакций. С другой стороны, экономические сферы взаимозависимы и существуют одновременно, в тесном взаимодействии и конфликте. Взаимодействие обеспечивается с помощью различных связывающих механизмов (рента, бартер, деньги и др.), а конфликт проявляется в моменты столкновения двух сторон экономической жизни — эмпатии и конкуренции. Особенность современного рыночного капитализма, по мнению Гудемэна, заключается в безудержном росте ренты, которая даёт банкам, производителям, продавцам товаров и услуг неконкурентные преимущества, но прикрывается риторикой конкуренции и вытесняет на периферию сочувствие как часть экономического взаимодействия. Дисбаланс порождает неравенство, от которого страдают наименее защищённые участники экономических отношений — домохозяйства и сообщества. Как полевой антрополог, Гудемэн демонстрирует приверженность дисциплинарной традиции, выступая защитником и представителем изучаемых групп, которыми, в его случае, являются не этнические, религиозные, субкультурные и проч. объединения, а люди, живущие по приземлённым правилам первых двух экономических сфер. Меры, предлагаемые Гудемэном для восстановления баланса корысти и взаимности, вряд ли могут стать предметом обсуждения правительств. В то же время книга представляет собой важный вклад в антропологическую критику современных капиталистических отношений.

Ежегодная конференция Американской антропологической ассоциации — одно из наиболее масштабных международных мероприятий, посвящённых антропологии. Согласно информации, приведённой на сайте ассоциации, речь идёт о 750 сессиях и о более чем 6000 исследователях со всего мира. В работе конференции принимают участие крупнейшие сообщества, такие, например, как Общество культурной антропологии, а также более специализированные секции, группы и комитеты.
В настоящем обзоре рассматриваются и анализируются тематика жегодной конференции, особенности её программы, масштабность и ориентация на карьеру антрополога, восприятие профессиональным сообществом позиции антрополога как исследователя, а также различные аспекты эволюции этнографического метода. Во время работы конференции, тема которой формулировалась как «Evidence. Accident. Discovery» («Свидетельство. Случай. Открытие»), автор сделала ряд наблюдений, которыми делится с читателем, при этом внимание будет уделено образовательным программам внутри сообщества и важности неформальной коммуникации в рамках конференции. Особый акцент делается на обращении современной антропологии к массовым коммуникациям, в основном к цифровым, и работе с социальными сетями и блогами.
В 2017 г. конференция сосредоточится на поддержке активной социальной позиции «антропологического расследования, трансляции, влияния и действия»; её название формулируется как «Anthropology Matters!» — «Антропология имеет значение!». Посещение конференции может быть полезным сразу по многим причинам: это возможность наблюдать за развитием профессионального сообщества, знакомиться с актуальными направлениями в антропологии и вопросами методологии, а также получить отклик на собственные исследовательские проекты.

Based on the comparative analysis methodology in its case study form, this article examines the origins, the design, and the consequences of territorial arrangements in Italy, i.e. a country in which settling the stateness problem coincided with the process of post-authoritarian transformation. This experience — particularly the pacted transition (although it was not explicitly pronounced in Italy despite the fact that the state never witnessed any post-war anti-fascist lustration of bureaucracy) — was later used as an example for the Spanish model of democratic reforms, which in turn became paradigmatic. This article traces the long-lasting impact of the historic bloc between the industrial bourgeoisie of the Italian North and the landlords of the Italian South (Mezzogiorno) that contributed to the conservation of the socioeconomic backwardness of the latter. Special attention is given to the influence of the structural constraints of international bipolarity that laid down the external framework of the so-called “Italian anomaly”, that is, the lack for almost half a century left-wing and right-wing political parties’ alteration in power. This anomaly delayed Italian regionalization despite its having been envisaged in the constitution. However, the objective socioeconomic demands of a welfare state created possibilities for the birth of regions in the early 1970s. The emergence of the Northern League gave a new dimension to Italian politics by radically reshaping its traditional structures. These developments, taken together with the cleansing of a corrupted Italian political class, the referendum of 1993, and the new electoral law ultimately caused the demise of the First Republic.