2017. Т. 18. № 4

Проблематика социального неравенства всегда находилась в центре внимания социологического знания. Между тем перемены конца XX — начала XXI века вызвали в науке широкие дискуссии о новых формах неравенства и социального участия (эксклюзии). Феномен прекаритета в последние годы является «топовой» темой в обсуждении трудовой сферы обществ, которая привлекает внимание средств массовой информации. Само слово, обозначающее данный феномен, входит в повседневный язык. Причины такой популярности заключаются в росте напряжённости на рынках труда и в системах занятости населения в самых разных странах. Целью данной статьи является изучение потенциала прекаритета у наёмных работников в контексте их субъективных оценок рисков будущих потерь в занятости и трудовых доходах, а также сопоставление этого самовосприятия у занятых в России и в Германии. Цель сравнительного анализа состоит, во-первых, в выявлении социальных факторов развития прекаритета занятости и доходов в рыночных экономиках. Во-вторых, в получении представления о существующей в России степени социального неравенства между участниками трудовой жизни. Специально для российского читателя, ещё мало знакомого с дискурсом прекаритета, статья открывается изложением теоретических основ в его изучении. Эти основы являются современной версией социологической теории о социальной структуре общества, развитием идей ресурсной и акторной теорий. Затем представляется модель изучения субъективного восприятия неравенства А. Хензе, в которой интегрированы концептуальные положения методологического индивидуализма З. Линденберга и методологического релятивизма П. Бурдьё. Для тестирования гипотез, предложенных А. Хензе, а также объективных и субъективных факторов, влияющих на развитие самовосприятия прекаритета занятости и доходов у наёмных работников, задействованы базы данных Российского мониторинга экономического положения и здоровья населения (РМЭЗ) НИУ ВШЭ (RLMS-HSE) и немецкой социоэкономической панели (SOEP). Значимые факторы — производственные, правовые, контекстные — изучались при помощи обобщённых пробит-моделей упорядоченного выбора со случайными эффектами. В итоге установлено, что прекаритет занятости и доходов характерен для обеих стран, но захватывает бóльшую долю наёмных работников в России. Ослабляет беспокойство наличие образования, которое в России должно быть более значительным, чем в Германии. Рабочие являются группой риска в самовосприятии прекаритета, но картина меняется, если оцениваются дифференцированные профессиональные группы. Многое в трудовой жизни зависит от системы социальной поддержки и от социального капитала трудящихся (семейная поддержка и происхождение работника). Однако сами семьи хуже защищены от превратностей рынка труда. Размер предприятия оказывает различное влияние на идентификацию рисков работниками в России и в Германии. В нашей стране женщины и возрастные работники наиболее подвержены восприятию прекаритета, тогда как в Германии подобные эффекты не фиксируются. В целом, как показало исследование, сокращение неравенства в вовлечённости граждан на рынке труда и в системе занятости населения в современной рыночной экономике напрямую связано с проактивной ролью государства в социальной защите трудящихся.

В статье анализируется режим социального исключения в постсоциа- листических условиях: институционально организованное ограничение доступа к ресурсам, необходимым для достижения материального бла- гополучия и интеграции в постсоветское рыночное общество. Рассматри- вается специфическая форма социального исключения, сформированная в процессе рыночной трансформации и обусловленная двумя способами управления бедностью. Во-первых, на фоне деиндустриализации 1990-х гг. появляется крайняя бедность, а адаптация к рынку происходит через за- щитные стратегии выживания за рамками рабочих мест. Во-вторых, в ситуации формирования рыночной сферы обслуживания в 2000-е гг. бед- ность становится застойной и усиливается её администрирование через конструирование усечённого социального гражданства и принуждение к низкооплачиваемому труду. На основании данных лонгитюдного каче- ственного исследования 1999–2010 гг. среди зарегистрированных бедных одного российского региона проводится сравнение изменений в структурах возможностей, практиках их использования и достигаемых результатах. Доказывается, что формирование рыночной экономики обслуживания в постсоветском обществе сопровождается созданием слоя «лишних», вы- тесняемых на периферию рынка труда, компенсирующих низкую зарплату статусными формами вознаграждения и мобилизующих ресурсы из дру- гих сфер для покрытия низких доходов. Игнорирование их опыта сопро- тивления и закрепление социальной дистанции с помощью низкой оплаты труда и отсутствия социально приемлемых альтернатив способствуют мистификации процесса извлечения прибыли из значимой деятельности. В заключении обосновывается вывод о том, что пока не найдено способа нормализации рыночной экономики обслуживания, зона исключения будет расширяться. Предлагается вариант развития социологического инсти- туционализма, в котором институты определяются по степени концен- трации действий по использованию доступных возможностей.

В данной книге классик социологии П. Бурдьё представляет анализ устройства академического мира. В фокусе внимания находится исследование осно- ваний и форм власти в поле гуманитарных факультетов в контексте трансформации высшего образования во Франции (1968 г.). С этой целью Бурдьё обращается к структуре поля власти и к тому отношению, которое с ним поддерживает поле университета в целом; анализирует структуру университетского поля и позицию, занимаемую в нём различными факультетами; наконец, изучает структуру каждого факультета и позицию, занимаемую в нём различными дисциплинами. Анализируются также социальные иерархии и построения карьеры университетскими учёными. Делается это на примере биографий таких учёных как М. Фуко, Ж. Лакан и их менее известных его коллег. В попытках картографирования университетского поля Бурдьё применяет конструктивистский и структуралистсткий подходы. Журнал «Экономическая социология» публикует первую главу труда П. Бурдьё — «Книга для сожжения?» (Un “livre à brûler”?). В ней автор разъясняет методологические основания своего исследования. Акцентом рассуждений является рефлексия Бурдьё относительно возможностей и ограничений социолога при изучении социального мира, к которому он сам принадлежит. Решение эпистемологических проблем, встречающихся на пути социолога, находится в области его ответственности по конструированию объекта и субъекта.

Работа посвящена генезису теории человеческого капитала, её операцио- нализации и внутреннему развитию. На широком материале классических и современных исследований показано, как изменения в экономиках развитых стран приводили к развитию теории человеческого капитала и расширению индикаторов этого понятия. Дана периодизация становления теории человеческого капитала. Автор предлагает пять этапов: (1) доиндустриальный период (вплоть до XVIII века); (2) этап массового обучения (XIX — первая половина XX века); (3) позднеиндустриальный этап (1960– 1970-е гг., собственно период оформления ядра теории человеческого капитала); (4) первый постиндустриальный этап (1980–2000-е гг.); (5) второй постиндустриальный этап, или современный период (2000–2010-е гг.). В работе представлена критика узкой трактовки теории человеческого капитала, до сих пор доминирующая в работах экономистов. Опираясь на наработки теории человеческого потенциала, автор актуализирует необходимость рассмотрения человеческого капитала в контексте национального развития, а также более активного перехода к широкой трактовке понятия «человеческий капитал», тем более, что это предусматривает ядро данной теории. Показано, что традиционная трактовка человече- ского капитала только как совокупности знаний и навыков не просто не соответствует текущей ситуации в экономике, но и может оказаться крайне вредной для общества, если будет принята за основу государственной политики по его формированию и наращиванию. Данное исследование может быть полезно как экономистам, так и социологам, заинтересован- ным в индикаторах человеческого капитала, а также оценках его роли в социально-экономическом развитии страны.

До сих пор представляют интерес результаты, известные в литературе как парадокс Истерлина. Согласно им в долгосрочной перспективе — 10 лет и более — экономический рост не оказывает значимого эффекта на уровень счастья в обществе. Эти результаты послужили стартовой точкой для развития дискуссии о расхождениях между объективными и субъективны- ми показателями благополучия. В современной литературе не достигнут консенсус в теоретических объяснениях степени разрыва между этими индикаторами, отсутствует согласованность в оценке силы и характера взаимосвязи объективного и субъективного благополучия в развивающихся странах и странах с переходной экономикой. В статье обсуждается не только исходная формулировка парадокса Истерлина, релевантная для странового уровня анализа. Нас интересует развитие дискуссии относи- тельно расхождений между объективными и субъективными показателя- ми благополучия как на страновом, так и на индивидуальном уровне. Цель данной статьи — выявление исследовательских стратегий, позволяющих учесть и объяснить противоречия в характере взаимосвязи объективного и субъективного благополучия. Для начала автор обозначает истоки дискуссии о субъективном благополучии, обсуждает с чем связан интерес представителей разных предметных областей к субъективному благополучию. Далее в статье представлено краткое описание того, каким образом развивалась дискуссия о разрыве между объективным и субъективным благополучием, показана основная аргументация сторон. Представленный обзор ключевых источников по рассматриваемому вопросу позволяет выявить основные причины несогласованности результатов исследований, изучающих эффект воздействия экономических показателей на их оценку индивидами. В заключительной части статьи автор представляет стратегии исследования, позволяющие объяснить, от чего зависят выводы о взаимосвязи объективного и субъективного благополучия.

Книга Бенджамина Снайдера «The Disrupted Workplace: Time and the Moral Order of Flexible Capitalism» («Дезорганизованное рабочее место: временной и моральный порядки гибкого капитализма») посвящена вопросу субъективного восприятия временных затрат на трудовую деятельность работниками современной системы гибкого капитализма. В книге автор описывает два противоположных типа восприятия времени: (1) количественное, выраженное в желании придерживаться чётких расписаний и планов, и (2) качественное, проявляющееся в умении быстро реагировать на внешние изменения и быть в постоянной готовности действовать. Первый тип остаётся для автора эталонным, однако всё реже встречающимся на рынке. Второй тип является современным и более распространённым среди работников, хотя имеет существенные недостатки. Интервью с тремя группами респондентов — финансовыми аналитиками, водителями-частниками и высококвалифицированными работниками, ставшими безработными, — подтверждают подобные выводы. Действительно, работа в США представляет собою неорганизованный, хаотичный, небезопасный, не подчиняющийся линейным законам мир, где работник пытается подстроиться под текущую ситуацию, не строит долгосрочных планов на будущее, не является стратегом, хотя отчасти верит в то, что его трудовой режим является гибким, а он сам становится свободнее и предприимчивее в подобных условиях. Ситуация, по мнению автора, обманчива: «игры с работой» заставляют работника жертвовать здоровьем, личной жизнью, порой даже своими правами на труд и достойный заработок. Безостановочно получая и выполняя различные задания (в случае с финансистами и водителями) или находясь в непрерывном поиске работы (в случае с безработными), человек не имеет возможности восстановить свои физические, моральные, психологические силы и критически осмыслить современную систему гибкого капитализма и своё место в ней. Оправдывая постоянные изменения и десинхронизованный жизненный ритм уходом от монотонности, скуки и рутинности труда на микроуровне, на макроуровне мы получаем новые формы неравенства, где высококвалифицированные специалисты подвергаются безработице наравне с низкоквалифицированными, а проблемы гарантий занятости усугубляются: работа становится нерегулярной и непредсказуемой, переработка и лояльность фирме и (или) профессии порою также не способствуют постоянной занятости.

Ashwini Deshpande, professor at the Delhi School of Economics, University of Delhi, was interviewed at the XVIII April International Academic Conference on Economic and Social Development, which took place at the Higher School of Economics on April 11–14, 2017. Deshpande gave the honorary lecture “Glass Ceiling or Sticky Floor? Gender Discrimination in Labour Markets.” The interview was prepared by Natalia Soboleva, research fellow of the Laboratory for Comparative Social Research at the Higher School of Economics. Ashwini Deshpande expressed how she became interested in labor discrimination and discussed the specificity of labor market and gender discrimination in India. Speaking about regular wage-salaried workers, she emphasized the problem of “sticky floor,” meaning higher wage gaps at the lower end of the wage distribution, which is a more acute term for developing countries than “glass ceiling.” She also pinpointed the importance of differentiating explained and unexplained components of gender discrimination and explained decomposition methods. In her work “Bad Karma or Discrimination? Male–Female Wage Gaps among Salaried Workers in India,” she demonstrated the growth of the unexplained component of gender discrimination between 1999–2000 and 2009–2010. Furthermore, Ashwini Deshpande commented on the situation of self-employment. In her paper “Entrepreneurship or Survival? Caste and Gender of Small Business in India,” she showed that female-owned enterprises grow faster than male-owned enterprises, which could be explained by the fact that self-employment is self-selected. Also, she described some other aspects of self-employment in India. Finally, Ashwini Deshpande believes that concerted efforts targeted specifically towards reducing gender discrimination need to be made, both by the government and private industries.

This review presents the theoretical grounding and agenda of a series of works on new economic sociology that was launched in May 2017, in Warsaw, by the Polish Sociological Association’s recently constituted Economic Sociology Section. The workshop series comprises three annual meetings held in the second part of May. The long-term plan is to explore the relationship between sociology and new economic sociology by considering specific theoretical problems and, eventually, research sites. The first meeting, which was held this year, was a general warm-up and an attempt to establish the nature of the borders between new economic sociology and the discipline of sociology, and, to a certain extent, even economics. The second meeting, scheduled for 2018, aims to investigate the modalities of reacting to organizational decline or economic crises that the new economic sociology may be considered to have highlighted in addition to Albert O. Hirschman’s “Exit, Voice, and Loyalty.” The third meeting, which will take place in 2019, is planned in relation to a concrete research site that has been explored in new economic sociology, sociology, and anthropology (e.g., consumption; economic practices concerned with work, entrepreneurship, health, and education; or even art and food).

The 3rd Russia Longitudinal Monitoring Survey of Higher School of Economics (RLMS-HSE) User Conference, held May 19–20, 2017, at the National Research University Higher School of Economics with the support of Research Center Demoscope, Institute of Sociology of the Russian Academy of Sciences and University of North Carolina–Chapel Hill, aimed to provide a forum for the discussion of the research projects based on RLMS-HSE. It brought together nearly one hundred scholars from Russia, the United States, the United Kingdom, and the European Union, whose scientific interests spanned various fields of economics, demography, sociology, political sciences, public health, and psychology. The papers, presented at the plenary and parallel sessions, discussed multiple research problems pertaining to labor market and wages, education, retirement, health, ethnicity, migration, and subjective well-being and attitudes. Although an overwhelming majority of the research topics had been recurring themes at the RLMS-HSE events since the inception of the project, the papers did not fail to demonstrate the wealth of opportunities the RLMS-HSE data had to offer. What set this conference apart from previous ones was a pronounced interest in those sections of the RLMS-HSE data that contain detailed information about health. The sessions on this matter included many fruitful discussions concerning objective indicators of health status, a healthy lifestyle, and the use of healthcare services.